75 лет назад прогремел салют в честь Победы в Великой Отечественной войне, но отзвуки той войны до сих пор живут в каждом сердце. Нет такой семьи, которую бы не затронула война…
Все дальше от нас годы, опаленные войной. Уходят из жизни ветераны. Но в нашей памяти и поныне живы страдания военных лет и бессмертное мужество народа. Фронтовые письма! Это завещания погибших героев живым! Это голоса, которым никогда не умолкнуть, как бы далеко ни отодвинулось время.

Как ждали писем с фронта! Ведь они были залогом того, что приславший их – муж. отец, брат, — жив и здоров, а значит есть надежда снова увидеть его!

Письма с фронта… Они шли не в конвертах, на них не было марок. Они сложены были треугольниками.

Почтальоны должны были быть выносливыми, терпеливыми, милосердными. Они первыми принимали к сердцу всплески бесконечной радости или беспредельного горя.
Знаменитые фронтовые «треугольники» появились из-за дефицита бумаги и конвертов. Обязательно на каждом треугольнике стояла печать «Проверено военной цензурой». Цензоры проверяли, в первую очередь, не выдал ли по неосторожности или по незнанию солдат какую-либо военную тайну, например, место своей дислокации или же количество войск. И, конечно, цензоры отслеживали настроение, боевой дух советских солдат.

О том, что происходит на передовой, бойцы писали мало — и не только из-за военной цензуры. Жалели, видимо, родных, обходились скупыми фразами — «работы хватает», «обо мне не беспокойтесь», «жив-здоров».

Предлагаем вашему вниманию отрывки писем наших земляков, жителей Пинеги, тех, кто воевал, тех, кто вернулся, и тех, кто уже никогда не вернётся.

Жизнь многих из них только-только начиналась. Они, мальчишки и девчонки, вчерашние ученики, шли наравне со взрослыми защищать свою Родину. Уходили со школьной парты в бессмертие…
Среди тех ребят, кто со школьной парты ринулись в бой, был Юрий Чевский. Единственный сын у родителей-учителей нашей Пинежской школы. Успешно окончив школу в 1941 году, Юрий был отправлен в военное училище, по окончании которого молодого лейтенанта направили на Ленинградский фронт. Отважно сражался выпускник нашей школы на фронтах Великой Отечественной войны. За героическую оборону Ленинграда в декабре 42 года он был награждён медалью «За Оборону Ленинграда». В марте 44 лейтенант Чевский награждён медалью «За Отвагу», а в июле Орденом Красной Звезды. 9 мая 1945 года старший лейтенант Чевский награждён «Орденом войны 2 степени». К сожалению, писем Юрия нет в наших фондах, но есть письмо его друга, адресованное матери Юрия, Александре Петровне.

«Здравствуйте, дорогая Александра Петровна!
Это пишет Вам незнакомый для Вас, но близкий друг Вашего сына Юрия. Как ни жаль для всех нас, но Юрия не стало. Я узнал Юрия в 1945 году, весной и с тех пор мы были хорошими друзьями. Он был хорошим, чутким товарищем до последних дней своей жизни Даже в дни болезни помогал своим товарищам и словом и делом. ….Он никогда не забывал о Вас. В беседах, которые у меня с ним бывали часто, он всегда с любовью упоминал Ваше имя. Дожидаясь приказа, он был послан командованием в командировку. Вернулся через полтора суток уже тяжелобольной с температурой 40. По его словам, он простудился в поезде ночью. Его положили в больницу в Пензе, где он и умер 22 августа. Для вас эта утрата тяжка, но надеюсь, вы стойко перенесёте это несчастье. Память о Юрии будет вечно жить в моём сердце. До свидания, Александра Петровна. Уважающий Вас Андрей Соколов. Диагноз его болезни: брюшной тиф и крупозная пневмония»
Письма с фронтов Великой Отечественной войны – документы огромной силы. В пропахших порохом строках – дыхание войны, грубость суровых окопных будней, нежность солдатского сердца, вера в Победу… Каким спасением они были во время войны, долетевшие весточкой до наших дней, словно привет из далёкой военной поры.
Солдатские письма… Пожелтевшие от времени треугольники со штемпелями полевой почты. Почти во всех письмах с фронта чувствуется тоска по дому, беспокойство за хозяйство, оставленное на время войны…

…Николай Гаврилович Корытов родился в 1923 году. До войны работал трактористом МТС. Совсем молодым ушёл добровольцем на фронт в 1941 году, воевал в составе лыжного батальона. Вот первое его письмо: «Добрый день, милая мама, Гема, дедушко. Как поживаете? Я живу хорошо. Одет тепло, в валенки, тёплое бельё. Только плохо, что скучновато по вам и вообще.. Но главное – береги своё здоровье, не хворай. А то захвораешь, и печку нужно будет топить чужим людям, что раньше всегда делал я.

Милая мамаша, я думаю ещё вернуться домой живым, здоровым и с полной победой над Гитлером.
Как, милая мама здоровье у дедушко. Как учится Гема? Есть ли дрова? Те дрова, которые поставлены в лесу, наверно, не вывезти. Как корму Красуле, нашей кормилице. Если Гема учится хорошо и отлично, отдай ему мои коньки – они на чердаке, в ящике. Пусть находит время покататься. Пусть привыкает на лыжах ходить как можно лучше. Это всё пригодится в будущем. Мы с Шурой хорошо катались и он должен хорошо кататься. Крепко целую, ваш Коля. 24 ноября 1941 год».

Вот ещё одна весточка Николая Гавриловича с фронта, которая датируется уже апрелем 1942 года: «Здравствуйте, мама, Гема, Оля. Как поживаете? Я живу хорошо, рана заживает понемножку, но придётся пролежать весь апрель и захватить май. От Лёни я получил письмо. А от Шуры всё ещё нет ответа. Сюда иногда приезжают артисты из Ленинграда, поют песни, пляшут. Как Красуля? Хватит ли сена – кормить ещё полтора месяца. Мама, пишите чаще письма, обо мне не расстраивайтесь. Лёня писал, что ты чвсто обо мне плачешь. Если бы я знал это, то не написал бы в письме, что ранен. Здесь, в Соколе иногда бывают воздушные тревоги.

Передавай, мама, привет знакомым, а главное, Гема, учись хорошо и перейди в следующий класс. И почаще пишите письма. Ваш сын Николай».
Это письмо написано Николаем в апреле 1942 года. А 28 сентября того же года он пропал без вести…. И только в июне 1943, спустя почти год, его родным было вручено извещение о том, что их сын, Корытов Николай Гаврилович, пропал без вести.

Через много лет родные решили узнать судьбу Николая. На их запрос пришло два ответа. Первый из них из Архангельского областного общественного фонда «Поиск» гласил, что Николай погиб в районе города Малгобек Чечено-Ингушской АССР. Другой ответ – справка из архива Минобороны СССР, в которой описан краткий боевой путь 131 стрелковой дивизии и сведения о погибших этой дивизии. В этих списках есть и Николай Корытов, похороненный вместе с однополчанами на Мамаевом кургане.

…Ещё были письма – рассуждения, как например, письма Василия Ивановича Стирманова, основателя и первого директора нашего музея своему сыну Михаилу:
«Здравствуй, Миша! Я сейчас воображаю, вы ягоды, грибы собираете. Поел бы я ягод из ваших корзинок. В школе вы изучаете географию. Мне за несколько десятков лет привелось на местности ознакомиться с содержимым этой науки. В твоём возрасте мне довелось побывать в Архангельске. Позже – в Москве. На военной службе в Ленинграде, во время Гражданской войны – в Карелии, Белоруссии, в Польше.. В мирное время был в Крыму. В военное –Череповец, Великие Луки …

В дальнейшем хочется ещё повидать новые места. Как это удастся – покажет будущее. Теперь я здоров. Желаю всем здоровья, бодрости, успехов в работе и предстоящей учёбе. Надеюсь встретить вас всех большими, не такими, как в июне 42-го. До свидания, Миша. Твой папа. Август 44-го».

А из следующего письма мы узнаём, что Василию Ивановичу всё же удалось ещё повидать немало.
«Здравствуй, Миша! Получил твоё письмо, о чём очень рад. Здесь тепло. Сегодня я ходил за три километра – шинель была лишней. Вместе шёл мальчик в школу. На мой вопрос он сказал, что учится в «першем» классе. По-русски этот мальчик немного понимает. А я стал немного понимать польскую речь. Она родственна русскому языку, не такова как в Эстонии. Пиши, Миша. Твой папа. Ноябрь 44 года»
А следующее письмо совсем уж из немецкого логова: «Здравствуйте, родные мои. Сам отвечаю очень редко. Всё новые места. Вот уже и на немецкой земле. Встречаются немцы, не успевшие убежать. Трусят. Знают хорошо, что за всё причинённое ими зло не будет им ничего хорошего. Я удовлетворён вашими письмами, сообщениями о результатах второй четверти, о прогулке Миши в Почезерье. Вспоминаю Чевских.

А мы здесь, отдавая себя долгу победы, ждём её. Считаю, что она близко. До Берлина Красной Армии осталось идти немногим больше 100 (ста) километров. Начинают действовать и союзники на западе. Ну, до свидания. Ваш Василий Стирманов. 3 февраля 45 год».

…Между тем, тыл жил надеждой на добрые вести с фронта – фронт стоял неколебимо, уверенный в прочности тыла. И каждое письмо из дома, даже самые беспомощные каракули ребенка-первоклашки, прибавляли воину силы.

Родной дом в далёкой Пинеге словно невидимыми ниточками связал братьев Корельских. Сюда, на улицу Кудрина фронтовая почта изредка доставляла солдатские треугольники и куда щедрее уносила обратно полные тепла письма от отца, Алексея Петровича, матери, Екатерины Григорьевны, сестрёнок Любы и Лизы.

Разбросанные войной по белу свету Николай, Василий и Михаил не успевали посылать весточки друг другу. Только родной дом с каждым конвертом дарил братьям надежду на встречу.
В самом начале войны не стало писем от среднего сына Василия. И так целых три года – ни слуху, ни духу. Трудной долей наградила его судьба. В тридцать девятом взяли в армию и сразу попал на войну с белофиннами. Тяжёлое ранение. Госпиталь. Только подлечили – и снова война, самая страшная.

И когда уже никто не верил, что Василий жив, неожиданно пришло письмо. Василий писал, что попал в плен, бежал, поймали, снова побег и снова неволя. И каждый раз жестокие побои. Только на третий раз удалось вырваться к белорусским партизанам. Жив, воюет. Во втором письме послал фотографию и радостно сообщил, что скоро отряд соединится с наступающими частями Красной армии. И всё… Больше ничего. Только после войны стало понятно, что в 1944 году Василий пропал без вести.

Младший Михаил последним из братьев добровольцем ушёл на фронт в 1942 году. Вот сухие строчки архивных материалов: «В 42 году окончил школу командного состава, воевал на новгородском направлении, затем на Ленинградском фронте, погиб 20 января 1943 года, похоронен в районе Синявино».

В фондах нашего музея есть два письма Михаила, которые он успел послать родителям с фронта. Это, к сожалению, единственные подлинные письма из всей переписки братьев: «Здравствуйте, родные мои папа, мама, Лиза, Люба. Живу с некоторыми изменениями. Нахожусь в другой части. Точно 11 октября (день именин) приняли в члены ВКП(б). Служба протекает нормально. До свидания. Простите, что мало пишу. Пришлите один номер «Пинежской правды» 19.10.42.».

И ещё одно его письмо: «Привет! Здравствуйте, папа, мама, сестрёнки. Спешу сообщить вам, что жив и здоров. Посылки пока от вас не получил. Да уж и не сумею – мы уезжаем из данной местности. От Николая ещё пока не получал ничего. Хочу сообщить, что за истёкший год войны заимел три благодарности от командования части, на 7 ноября командованием части послано ходатайство о награждения меня орденом Красной Звезды. Если его утвердят, то Мишка будет иметь орден. Пока же ничего точнр не знаю. Привет всем родным и близким. До свидания, Михаил.»
Вслушайтесь. Ни единого слова о боевых действиях, о личном мужестве. Словно речь идёт о службе в запасном полку. Только вот об ордене не смог умолчать. Так хотелось обрадовать родных.
Приказ о награждении подписали 26 марта 1943 года, когда Михаила уже не было в живых…

Трогательным было письмо однополчан Михаила Корельского, в котором они описывают его смерть, когда он бесстрашно повёл своих бойцов на штурм вражеских укреплений на Синявинских высотах.
И только старший из братьев Корельских вернулся в родной дом. Прошёл всю войну, был четырежды ранен. Награждён орденом Красной Звезды, медалью «За Отвагу».
…Письма с фронта… В годы войны это единственная возможность людей услышать друг друга за тысячи километров. А сейчас и для нас это возможность услышать голоса фронтовиков, наших земляков, узнать скромную правду о страшных для всей страны днях.

Иногда, сами бойцы уже не могли написать своим родным, но всегда были друзья-однополчане, которые брали на себя такую эту страшную ношу – рассказать родне друга о его последнем часе на этой земле.

Вот письмо Григорьева Михаила: « Добрый день, печальный час. Здравствуйте, дорогие родители и жена Николая Николаевича Булыгина. Пишет вам письмо ни Николай Николаевич, а земляк из Кушкопалы Григорьев Михаил. Я с ним вместе находился в одной роте. Ехали из Карпогор и до сего времени вместях были, а сейчас судьба решила расстаться с Николаем Николаевичем. Жаль парня. Парень хороший, жизнерадостный, но ничего не поделаешь. Такая судьба наша. Он ходил в разведку и наткнулся на финнов, и пришлось бороться до последнего дыханья. Он был раздет, и снять новый полушубок его заставили и кончили жизнь. Жаль парня, но ничего не поделаешь. Я как земляк и товарищ похоронил его вместе с ротой. Он был беззаветно предан Родине и всему советскому народу.»
О чем думал солдат, когда склонившись над листком бумаги, торопливо сочинял письмо домой – своим родным и близким людям? Конечно, не о вечности, не о том, чтобы оставить память потомкам о себе, о товарищах, о войне. Главная его забота – успокоить близких, сообщить, что жив – здоров, воюет, бьет врага, и заверить, что вернется с победой.

Пройдут годы, но солдатские треугольники, долгожданные гости времен Великой Отечественной войны, навсегда останутся в истории страны, в летописи огненных лет.
Погибшие завещали нам беречь мир. В героическом прошлом Родины мы черпаем силы, чтобы бороться за мир.

Примером нам служит подвиг дедов и прадедов, которые в свое время сделали все, что смогли, для защиты и процветания России.

Мы верим, что подрастающее поколение мальчишек будет брать пример с героев ушедшей войны, не допустит повторений тех ужасов, которые пережили наши деды.