История Архангельского краеведческого музея связана и с именем замечательного писателя, сказочника, этнографа и художника – Степана Григорьевича Писахова. В начале 1920-х годов Степан Григорьевич принял деятельное участие в формировании объединенного музейного собрания на базе Архангельского городского публичного музея, присоединенных к нему коллекций других дореволюционных музеев Архангельска, а также предметов старины, вывезенных из монастырей и храмов Архангельской епархии.

Это было непростое время, когда в результате антирелигиозной политики закрывались монастыри, церкви, часовни, богадельни по всей стране, в том числе и на Севере. Для описания церковного имущества и распределения вещей по категориям ценности создавались специальные комиссии, которые принимали решения о передаче памятников старины в музеи и другие инстанции.

Как член Архангельского общества краеведения и большой знаток северной культуры, Писахов был приглашен на работу в секцию музеев и охраны памятников искусства и старины Губернского отдела народного образования. В 1920-22 годах Степан Григорьевич участвовал в экспедициях по вывозу предметов музейного значения из Николо-Корельского, Пертоминского, Антониево-Сийского монастырей, в разборке ризницы Соловецкого монастыря; работал в комиссии по передаче в музей памятников Михайло-Архангельского монастыря. В Государственном архиве Архангельской области и музейном архиве хранятся подписанные им акты передачи за 1921-1922 годы. Из отчета по Музею старины (отдел древнерусского искусства в структуре реорганизованного краевого музея) за 1922 год мы узнаем, что в этот период Писахов вместе с Константином Павловичем Ревой, Андреем Николаевичем Поповым, Иустином Михайловичем Сибирцевым «немало потрудился к пополнению коллекций» музея.

В 1920-30 годы Степан Григорьевич много сотрудничал с нашим музеем как художник – принимал участие в оформлении постоянных экспозиций и выставок. К примеру, в музейном отчете за 1938 год есть запись, что художники С.Г. Писахов и Н.П. Ружников по заказу музея выполнили несколько картин для обновленного раздела «Освоение Арктики» постоянной исторической экспозиции.

В настоящее время в фондах Архангельского краеведческого музея хранится большая коллекция художественных работ, литературных рукописей, документов, фотографий и личных вещей Степана Григорьевича Писахова. Среди них – письменный стол и этюдник знаменитого северного сказочника и художника.

В Мезенском историко-краеведческом музее, филиале Архангельского краеведческого музея, есть необычный экспонат – плоский камень. Всё бы ничего: камень и камень, ну что с него возьмёшь?! Но нет! На камне написана самая настоящая картина, автором которой является Степан Григорьевич Писахов. Именно живопись была его первой страстью, влекомый которой, оказался он вольнослушателем в Художественном училище барона Штиглица (училище технического рисования и прикладного искусства в Санкт-Петербурге).

Наиболее способные ученики училища могли получить дополнительную подготовку по станковой живописи и ваянию. Преподаватели высоко ценили дарование Писахова, и он несколько лет занимался живописью под руководством академика Александра Новоскольцева. Брал уроки и вне училища.

Первым об этом камне в 1995 году поведал журналист Сергей Доморощенов в очерке «У светлого моря». Рассказывая о промысловиках и зверобоях из поморского села Койда, журналист вспомнил о мезенских зверобоях Малыгиных, среди которых назвал Фёдора Артемьевича и Николая Ивановича. В 1928 году им довелось быть участниками плавания знаменитого ледокольного парохода «Седов» к Земле Франца Иосифа в поисках потерпевших катастрофу итальянцев, отправившихся к Северному полюсу на дирижабле «Италия». Попутно «Седов» занимался промыслом ошкуев (белых медведей). Волею судьбы оказался на «Седове» и Степан Писахов, тогда уже зрелый художник. Он вёл дневник, который сегодня можно читать как интересное повествование, отражающее яркое писательское дарование Писахова.

Позволим себе дать чуть больший отрывок из того дневника, нежели привёл в своём очерке С. Доморощенов: «…Дошли до земли. Мыс Людлоф. Наконец-то я на Земле Франца-Иосифа! Много лет мечтал. В 1914 году в поисковой экспедиции за Седовым я надеялся быть здесь, но…
Промышленники уже сложили из камней гурий (опознавательный знак). Я красной краской написал на большом камне Серп и Молот, СССР, а ниже на другом » «л/п „Седов “ -5/VIII-1928 г.». А с другой стороны – имена бывших на берегу. Мокрые ноги не позволяли остаться писать этюды. Набрали цветов: бледно-желтые маки. Приятелям я сказал, чтобы взяли по два камня плоских. Сообразили, в чем дело, и взяли не только по два. Обратно дорога короче. Спуск с глетчера был прост, я просто скатился на подставленную спину капитана. На пароходе переоделся – и снова на лед. Написал этюд – «Седов» у Земли Франца-Иосифа» и потом на камнях более 50 раз повторил. Писать было легко – ведь все приятели! …».

Среди тех приятелей, конечно, были зверобои Малыгины, тоже получившие от Писахова на память по расписанному камню. В 1990-е годы внучка одного из них передала камень в Мезенский историко-краеведческий музей, где он экспонируется до сих пор. «…На камне – дымит «Седов», льды подбираются чуть не к самым его надстройкам. И маки те скромные написаны, и птицы морские. Эскиз целого полотна! (С. Доморощенов).

Нам представляется, что каждый увидит в этом этюде что-то своё, не оставшись равнодушным и к обстоятельствам, в которых он был создан.